Контент-статьи

Незадолго до очередной годовщины набрал в Интернет-поисковике слово "Чернобыль". Высветилась масса ссылок. Правда, по большей части хроника тех дней и последующие громкие расследования, гламурные репортажи из Припяти и закрытых территорий, серьезные проблемы и откровенные спекуляции на тему чернобыльских детей и ликвидаторов. О тех, кто до сих пор живет в пострадавших районах, официально открытых (в Беларуси, кстати, таких 21), сказано немного. Познакомиться с этими людьми решил сам.



Здесь фон в два раза выше нормы

Ольманы - наиболее пострадавший от чернобыльской аварии участок. Это один из пятнадцати населенных пунктов с очень высокой степенью загрязнения. Еду по дороге к югу от Столина. Несмотря на рабочую неделю, трасса чистая. По пути встречаются только автомобили коммунальных служб, обрезающие вдоль дорог ветви старых деревьев. Глухо.

Въезжаю. Амбулатория находится прямо на краю деревни. Здесь находится местный центр радиационного контроля. В небольшой комнатке со скромной мебелью обитает радиометрист Прасковья Полукошко. Она обслуживает две деревни: Ольманы и Комары. Во второй, с ее слов, радиационный фон еще выше.

- Он у нас, можно сказать, пятнами. Там, где живут люди, все уже давно перепахано. Дозиметр показывает норму. В лесу, конечно, фон будет выше. А на месте общего отдыха, у реки Льва, может показать и 60 микрорентген при норме в 20.

- А как в домах у людей?

- В домах главная проблема - печная зола. Дрова люди берут из леса. Естественно, деревья загрязнены. Вот у печки дозиметр за редким исключением высветит высокую цифру. С радиоактивной золой, кстати, есть и еще одна проблема. Раньше ее вместе с бытовыми отходами вывозили в могильник, что был у деревни Комары. Сейчас его закрыли. Народ, естественно, стал выбрасывать ее прямо в огород. Хотелось бы попросить власти как-то организовать отвоз золы. Хотя бы.

Выходим из амбулатории, направляясь вглубь деревни. Идет посевная. Смотрю по сторонам: у стареньких хат на земле части трудятся в основном пенсионеры - те, кто не захотел переселяться, когда еще была возможность. Молодежь в деревне не задерживается. По словам Прасковьи Полукошко, коренной ольмановки, даже при наличии жилья в деревне на одну зарплату не прожить - приходится пахать в прямом смысле слова. При этом блага цивилизации минимальны. Те, кто вкусил городскую жизнь, очень быстро стараются к ней вернутся. А уж то, что деревня радиоактивная - отпугивает еще больше.


ДАЖЕ ПАШНЮ В ОЛЬМАНАХ ПРОВЕРЯЮТ ДОЗИМЕТРОМ

Интересуюсь, как у ольмановцев со здоровьем. Больных очень много. В основном люди страдают гипертонией, многих "съедает" рак. У самой Прасковьи от этой болезни умерли мать и сестра.

Заходим в первое попавшееся хозяйство, где несколько пожилых женщин работали на пашне. Заводим разговор:

- Чернобыль унес и мое здоровье, и здоровье моего мужа, - рассказывает бывшая доярка Мария Буян. - И жизнь покалечил. Пока я после аварии этой по больницам помоталась со щитовидкой, с головными болями - пенсия подошла. В результате - 300 тысяч. И тяни, как хочешь, хозяйство. Были какие-то выплаты чернобыльские, их убрали. Как жить? Вон, у соседки, такой же пенсионерки, дочка работу найти не может, внучка подрастает, за садик платить нужно... И уезжать-то нам особо некуда. Сейчас, конечно, земля нормальная, а грибы из леса, а ягоды? Мы испокон веков их собирали. Было хоть какое-то подспорье.

- Бог с ними с выплатами, главное пусть хоть газ в Ольманы проведут, - вступает в разговор пенсионерка Мария Чумакевич. - Мы же топим дома радиоактивными дровами. Там, где есть газ, вопрос решается сам собой, но у нас, несмотря на высокую степень загрязнения, его нет. И неизвестно когда будет.


В ПЕЧИ ДОЗИМЕТР РЕДКО ПОКАЗЫВАЕТ НОРМУ

Выезжаем из деревни. Когда-то здесь были знаки "радиационная опасность". Сейчас их нет. Остановились у речки в живописной зоне отдыха, куда съезжаются люди из всех окрестных сел. Прасковья Полукошко наугад положила дозиметр на землю - высветилось 40 микрорентген.



"Призрак" в "мертвой" деревне

Устимле, что находится в нескольких километрах от Ольман, эвакуировали полностью - эдакий "Припять" местного значения. Еду. Асфальт заканчивается, начинается грунт. На Устимле нет указателя, но местные показывают направление и через километр на горизонте появляются несколько полуразрушенных домиков. Проезжаю мимо заросших перекрестков. Ничего жуткого. Интересно, почему в свое время эвакуировали именно эту деревню? По официальным данным тогда она сильно пострадала, однако сейчас степень загрязнения в этой местности не критическая. В Ольманах, к примеру, выше. Может быть, "закрыли" ее для отчетности. С одной стороны, деревня маленькая, с другой - на свой счет можно было бы записать эвакуацию целого населенного пункта. Только кто теперь разберется?

С удивлением обнаружил на краю деревни жилой дом: небольшое хозяйство и грузовик. Как потом оказалось, здесь живет старушка с сыном. Им даже электричество оставили. Эта маленькая семья не испугалась радиации и уезжать отказалась. Увы, обоих дома не застал. Зато по пути назад встретил пожилого человека, активно распиливавшего доски старого деревянного сарая. Познакомился. Мужчина представился Аркадием Филоновичем, родившемся здесь еще в 1932 году.



- В Устимле жила вся моя родня, - говорит он, - всего же в деревне было свыше пятидесяти человек. Деревня наша всегда была на отшибе. В войну сюда даже немцы не заходили, возможно оттого, что не было-то и прямой дороги. Зато партизаны у нас отсиживались. А после войны долгое время сюда большое начальство, даже из Москвы, отдыхать приезжало. Места больно красивые и в стороне от цивилизации.

- А что было в дни аварии?

- Поставили запретную зону, людей сюда не пускали. Приезжали специалисты, постоянно замеряли землю. В общем, за год нас всех отсюда эвакуировали. Что интересно, многих людей перевезли вместе со своими домами. Всего тринадцать хат таким образом.

- То есть фактически перевозили на новое место зараженные дома?

- Выходит так.

- А сейчас для чего этот сарай разбираете?

- На дрова...

Улица новой жизни

В деревне Рухча, не сильно пострадавшей от аварии, есть целая улица переселенцев из Ольман. Немногим более 10 семей. В основном сюда переехала ольманская молодежь. Деревня неплохо благоустроена, двухэтажные кирпичные домики для "чернобыльцев" хоть и не производят сильно позитивного впечатления, но, в сравнении с увиденным в Ольманах, выглядят гораздо привлекательнее.

В дни Чернобыльской катастрофы Людмила Денисович, одна из переселенцев, ходила в шестой класс. Тогда она, как и многие другие ее сверстники, мало, что знала о радиации, об опасности. Это потом у них начнутся проблемы со щитовидной железой, дадут о себе знать другие болезни. Когда у Людмилы появились собственные дети, она решила переехать из Ольман.

- От нас же многое скрывали, - рассказывает Людмила, - конечно, когда о последствиях заговорили более открыто, многие молодые семьи испугались и переехали вместе с детьми, пока людей отселяли.

Слава Богу, у детей Людмилы нет проблем со здоровьем. Из всех семей переселенцев инвалидность только у одной девочки. Второе поколение "чернобыльских" мальчишек и девчонок весело играет на весенней улице под сводами цветущих деревьев. Они и представить себе не могут, что творилось здесь и дальше, к юго-востоку, 20 с лишним лет назад. И дай Бог никогда им подобного не пережить.